-Виктор Владимирович с чего начался ваш путь в юриспруденции?

 

- Юридическое образования стало моим вторым высшим образованием, поэтому придя на юрфак, уже с определённым багажом знаний, а главное с устойчивыми навыками получения этих самых знаний. Оценивать военные училища можно по-разному, но в СССР умели хорошо ставить навыки обучения, а не натаскивали на тесты. На 2-м курсе перевелся на заочное отделение и обратился к прокурору Павловского района с просьбой о принятии меня на работу в качестве следователя. И меня приняли.

Начало работы прошло так: меня просто привели в архив, прокуратуры, дали доступ к архиву суда и ночами я изучал уголовные дела, чтобы освоить методики и подходы. А ведь там был минимум теории, зато была сплошная практика. Может именно потому практик во мне преобладает и сейчас.  Я был молод, не женат, времени хватало, энтузиазм аж из ушей брызгал. И так я стал следователем. Далее карьера в этой сфере складывалась успешно, мое мышление и опыт предыдущих поколений следователей позволяли раскрывать мне нестандартные дела. Со временем я перевелся в город Барнаул и стал следователем Железнодорожной прокуратуры.  В какой-то момент ушел в отпуск и уже не вернулся на прежнюю работу – стал адвокатом. Причины того заслуживают отдельного обсуждения.

 

- Как вы переключились? Достаточный долгий путь в роли следователя, а потом резкий переход в абсолютно иное направление юридической специальности.

 

- Легко. Тумблер с минуса на плюс. Зная кухню изнутри, всегда люблю поймать следователя за «хвост». Как говорят, «найди работу по душе и тебе не придется работать ни одного дня». Так что, работая по 16 часов в сутки, я не устаю.

 

Мне не нравилось расследовать убийства, дела о «кухонных боксерах». К началу 1987 года я стал чуть ли не единственным кто эффективно расследовал именно хозяйственные и запутанные должностные дела. В статусе адвоката меня также привлекают «наукоемкие» дела. Я искренне считаю, что мне крупно повезло. Работая прокуратуре следователем, я встретил руководителей заинтересованных в развитии кадров, они умели учить и с радостью вкладывались в мое обучение, как молодого специалиста.  Например, меня даже направили в банковскую школу, поскольку в работе было дело, связанное в том числе с банковскими хищениями.  Прошло уже много лет, но я не теряю тягу к познанию нового, постоянно повышаю квалификацию, изучаю разные направления, порой никак не связанные с юриспруденцией, если это нужно для дела.

 

На заре своей адвокатской деятельности я заметил, что мне было затруднительно начать выступать перед аудиторией. Но узнав о том, что есть специальные программы, посетил курс лекций Радислава Гандапаса с веселым названием «Камасутра для оратора», что в последствии позволило мне самому легко читать  в Пекине перед иностранной аудиторией по теме «реальная таможня России».

 

- Почему у вас был страх перед аудиторией?

 

- Возможно в связи с моей первой профессии – военный летчик. Там нужно было больше слушать и меньше вещать. А в прокуратуре я был следователем, а не гособвинителем. Просто от меня этого не требовалось.  

 

- А адвокат на ваш взгляд, больше мужская или женская профессия?

 

- У нас много прекрасных дам адвокатесс. Но мое личное впечатление в том, что женщины больше склонны к переживаниям в наших реалиях, особенно по уголовным делам.  А они все же должны быть по возможности радостными. В работе всегда нужно откинуть эмоции, а дамам это сделать сложнее из-за их тонкой природы. Они дарят свои эмоции, и порою тем, кто их вообще недостоин.

 

- Как у вас получается воздерживаться от эмоций до, после и во время судебных разбирательств?

 

- Взрыв конечно же происходит, только гасится он значительно быстрее. В работе делай, что можешь и как можно качественнее, и будь что будет.

 

- Какие качества на ваш взгляд необходимы для успешной адвокатской практики?

 

- Нестандартное мышление. Однозначно. Уметь сломать систему, сломать шаблон. Уметь разбираться в людях, знать азы психологии. А также учиться, учиться и еще раз учиться. Не стоять на месте, всегда развиваться.

 

- Какие категории дел у Вас приоритетные?

 

- Ранее я уже зажелтил, что не веду дел о наркотиках, педофилии и всякого рода «кухонных боксерах».  Прежде всего интересны наукоемкие хищения, таможенные, должностные, где нужно много чего знать. К примеру, было весьма интересное дело по хакерству, во время ведения этого дела я получил диплом судебного эксперта по исследованию компьютерной информации.  Когда вхожу в крупное дело, я изучаю сферу вопроса детально. Недавно отучился на специалиста по котлам на жидком газообразном топливе, поскольку вступил в дело по хищению мазута на объектах снабжения и теплогенерации. Во время допроса свидетелей обвинения по делу это очень помогло.  Люди по своей природе, в основном, честные, и тем более, когда человек видит, что ты разбираешься в теме, ему становится сложнее врать. Практически все согласились с тем, что сообщенные следователем от их имени сведения либо являются догадками и предположениями, либо вообще ошибочны в объективном плане, так как противоречат элементарным объективным законам механики, гидродинамики и т.д.

 

- Как вы видите российскую адвокатуру в будущем? Какие должны у нее стоять цели?

 

- Добиться реального равноправия и состязательности сторон в судебном процессе, внести изменения в УПК, ввести институт адвокатского расследования. Только так мы сможем иметь возможность влиять на развитие и результат дел, лишь имея аналогичные следователям полномочия. К сожалению, слабость судебной системы, помноженная на тотальную безграмотность следственного аппарата, ведет ко всем перекосам. Также проблемой является правовой нигилизм населения. В любом случае, единственный вариант – выходить с инициативами, добиваться изменений в законе. Ведь у нас лучшие законы, просто их реализация на практике чудовищна.

 

 - Значит, у вас есть вера в улучшение ситуации, в данном контексте?

 

-  Надежда есть. Веры нет.